Из заграничной поездки он вернулся весьма расстроенным. Да, с ним многие еще здоровались, а некоторые – даже за руку. Арабский шейх широко улыбаясь дал «краба» императору, с явно заученной фразой: «Привет, Вася!» Но все это было не то. Раньше он постоянно ловил на себе либо восхищенные, либо заискивающие взгляды и только немногие могли себе позволить ненависть, за которую император признавал презрение, но никогда он не ловил на себе насмешливых взглядов. Теперь они были, хоть их обладатели и пытались это скрыть за напущенной холодностью или с помощью техники отведенного взгляда, но он это чувствовал кожей лысины.
Тем не менее, он боялся одного, что дома он может почувствовать нечто подобное и тогда все – конец. Император может быть подлым, жестоким, кровавым, да каким угодно, а вот смешным – нет. Смешной император – мертвый император. Он об этом нигде не читал и никто ему этого не говорил, он просто знал, что так оно и есть. Поэтому он не стал оттягивать и сразу собрал совещание, куда вызвал всех основных руководителей ключевых ведомств. Двадцатиминутную речь о том, как он всех размазал, придавил компроматом и скрытыми угрозами, он закончил так:
— Короче говоря, он так и не решился подойти ко мне ближе чем на три метра!
Присутствующая публика разделилась на две категории. Первая часть, во главе с его премьер-министром, уже мирно спала, роняя слюни, а вторая – завороженно слушала и разбудила первых долгими и продолжительным аплодисментами, исполненными стоя.
Потом встал министр иностранных дел и стал докладывать о так удачно развернувшихся беспорядках во Франции, присутствующие злорадно перешептывались, толкали друг друга и в самых острых местах пытались аплодировать. Но император слушал непроницаемо и без эмоций, что присутствующие поняли как некую команду подождать с радостью. И действительно, император перебил министра и устало сказал:
— Надо помочь французам, ведь мы один народ с ними.
В зале совещаний повисла тишина. Когда император нечто подобное рассказывал в адрес Украины или Беларуси, всем все было понятно, а вот о французах никто такого не ожидал. Император вдруг понял, что он непроизвольно озвучил свою мысль и решил продолжить.
— Это не секрет и в общем, здесь нет ничего нового. Еще император Александр 1 отмечал это родство и желал объединить нашу империю и Французскую. Ничего нового. Александр 3 так тот вообще начал строить мосты в Париже. И потом, вы в курсе, как там кафе называют?
Публика безмолвствовала, поскольку забегать впереди императора было что называется «чревато боком», ибо никто не мог наверняка понять куда, а главное – зачем он клонит. И действительно, лучше было помолчать и дождаться, пока он сам ответит на свой же вопрос.
— Бистро. Так там называются кафе. Но ведь не это главное. Южные области вовсе были заселены нашими предками, потому это там отразилось даже на названиях крупных городов.
Это был удар ниже пояса. Если об истории названия «бистро» некоторые имели представление, то город с каким-то исконным названием никому в голову не шел абсолютно. Император увидел замешательство на лицах подданных и откинувшись на троне, назидательным тоном заявил:
— Крупный портовый город на юге Франции уже давным-давно называется Моксель, правда – с ударением на последнем слоге, а как вам всем известно, европейцы именно так называли нашу империю во времена до правления императора Петра Первого.
Присутствующие натурально впали в каталепсию и никак не могли понять, о чем повелитель вообще рассказывает и не улетела ли от него кукушка в далекие теплые края. В самом деле, у многих там были припасены виллы, в районе Ниццы, Антиба, а у совсем некоторых – в Монте Карло, но вот чтобы там где-то был Моксель – никто даже не слышал. Но ситуацию спас министр иностранных дел. Остатки его мозга работали стремительно, подталкиваемые заветным белым порошком.
— Господа, Император имеет в виду город, который с течением времен несколько изменил фонетическое звучание и теперь выговаривается как Марсель, хотя изначально он назывался именно так, как только что изволил заметить его во величество. Те, кто сталкивался с произношением французских слов знает, что там половина букв не произносится, а другая – хоть и произносится , но имеет мало общего с тем, что написано. Поэтому название несколько видоизменилось, но в целом – звучит примерно так, как и раньше.
Более того, император просто не считает нужным снизойти до подробных объяснений нашего родства, но я могу вам привести еще одну общую черту, связывающую нас и французов – революцию. О нашей революции все знают довольно хорошо, а вот о французской – вряд ли. Так вот, гимном той революции, а теперь и гимном Франции, стала песня – Марсельеза. Название произошло от того самого города Марсель или Моксель…
Император уже успокоился и задремал. Сны были тревожными и обрывочными, впрочем, как и все последнее время. Вот ему приснилось, что два огромных украинских спецназовца заломили ему руки и он стоит перед их командиром, с огромной дымящейся люлькой, почему-то поразительно похожим на Богдана Ступку. Тот вприщур смотрит на него через дым и спрашивает:
— В Украину или на Украину?
Император со всей мочи кричит врагу:
— На Украину! На Украину…
— Добре! – усмехается командир – Я думал, куда тебя отправлять в органы или на органы…
Потом этот неприятный сон оборвался и вот он сидит через столик от белобрысого Трампа и говорит ему:
— Дональд, мне приснился странный сон. Как будто я в Вашингтоне и подхожу к огромному зданию с куполом, а на нем написано «Конгресс Соединенных Штатов России». Это – просто сон, но все же.
— Знаешь Владимир, мне тоже сегодня приснился странный сон. Вот я на Красной площади, а потом – захожу внутрь Кремля и подхожу к огромному зданию и на нем тоже огромная надпись. Понимаешь, Владимир – просто огромная, такая громадная, что даже…
— А что же на ней написано, Дональд?
— Да черт его знает? Я не умею читать по-украински…
