Часто слышу о том, что политика – это искусство компромисса. Что нужно искать его даже в условиях войны. Что есть точка баланса интересов, по достижению которой пушки замолчат, а мир – вернется.Меня уверяют, что этот баланс интересов еще недавно существовал. И что российское вторжение произошло лишь тогда, когда Киев нарушил равновесие. Мне говорят, что нужно лишь «сверить часы», «съездить на рыбалку», «найти компромисс» – чтобы вычеркнуть слово «война» из ежедневных сводок.
И в этот момент вспоминаешь Беларусь. Страну, которая всю постперестроечную историю доказывала, сколь мягким может быть национальный позвоночник.
В 1995 году на референдуме она отказалась от своего герба и флага в пользу обновленной советской символики. C той самой поры бело-красно-белый флаг и «Пагоня» имеют в стране статус незарегистрированной символики и, согласно Кодексу об административных правонарушениях, запрещены на публичных мероприятиях. Руководство Академии управления при президенте РБ называет их «антиисторическими символами».
В том же 1995-м русский язык получил в Беларуси статус государственного. На беларусском языке сегодня обучаются около 15% школьников. Свободно владеет национальным языком лишь каждый третий житель страны, но лишь каждый двадцатый постоянно его использует.
На территории страны расположены российские стратегические объекты. Это 43-й зональный узел связи ВМФ недалеко от города Вилейка в Минской области и 474-й отдельный радиотехнический узел в 48 километрах юго-восточнее города Барановичи Брестской области. За эти объекты Минску списали 900 миллионов долларов долга за энергоносители и пообещали предоставлять разведданные. Попутно Москва давит на Минск, чтобы тот разместил российский авиаполк на базе под Бобруйском.
Беларусь состоит во всех интеграционных объединениях, придуманных Москвой. СНГ, ОДКБ, Евразийское экономическое сообщество, Единое экономическое пространство. Минск раз за разом поддерживает российские резолюции и голосует синхронно с Москвой.
Но даже всей этой геополитической уступчивости Москве оказалось мало. И вот мы видим, как в декабре 2018-го российское руководство начинает поднимать вопрос о Союзном государстве. Том самом, которое на бумаге было сформировано еще в 99-м году Борисом Ельциным и Александром Лукашенко.
Президент Беларуси уже успел возмутиться тем, что под предлогом «глубокой интеграции» Москва хочет инкорпорировать Беларусь в состав России. Заявил, что шестью областями страна в Россию не вольется. А в Москве ответили, что «курс на расширение стратегического взаимодействия с Минском не подлежит сомнению».
Двадцать пять лет кряду Минск выкорчевывал у себя любые национальные мотивы. Выхолащивал все, что могло стать раздражителем для соседнего государства. Превращал себя в лояльное, дружественное и понятное пространство. Но это вовсе не защитило его от угрозы поглощения. Скорее наоборот.
Беларусь – это пример того, что в отношениях с Россией для соседей не бывает «точки компромисса». Что любые уступки будут восприниматься Москвой как «само собой разумеющиеся», а любой уровень интеграции – как промежуточный. И если Беларусь второго апреля отмечает «День единения народов Беларуси и России» – что мешает Москве воспринимать этот праздник буквально?
Проблема Украины не в том, что Киев не хочет договариваться. Проблема в том, что для Москвы «разумный компромисс» – это капитуляция. Для костра имперских амбиций любые уступки становятся не водой, а бензином. Аппетит приходит во время еды.
Разговор о компромиссе – отличный тест на провокатора или дурака. Доказано соседями.
