В Бразилии резко вспыхнул стихийный протест в связи с новым президентом да Силва.
И вновь общество оказывается расколотым на 2 группы:
- консерваторы (ультра)правой волны: сторонники бывшего президента
- либералы центристской и левой направленности, выступающие за нового президента
И бразильский протест показал, что консерваторы пользуются низкой вовлеченностью масс, аморфностью аудитории и полным отсутствием стратегемы будущего, при этом консервативные лидеры - это диктаторы в большей или меньшей степени.
Консерваторы не хотят отдавать власть, при этом не имея возможности её удерживать. Абсолютно чудовищная попытка незаконного захвата власти аутсайдером Трампом, точно такая же попытка сторонников Болсонару устроить захват административных зданий демонстрируют деструктивность консервативного движения, к тому же оголяя "проблему демократии", которой в своих гнусных целях могут пользоваться противники демократии и сторонники жёсткой руки, мужской анальной неприкосновенности и несменяемости власти.
Адепты протеста в Бразилии, сторонники Трампа в США, Вучича - в Сербии, а Орбана - в Венгрии - это лица одного и того же консервативного круга. И целевая аудитория каждого из этих правых политиков слабо отличается от сторонников Путина в России, Лукашенко - в Беларуси.
Отличие лишь в том, что более склонные к традиционализму восточные государства не отторгают ультраправую идею, а принимают ее как дань сакральным в их понимании традициям.
И сейчас ось борьбы демократии против авторитаризма поразительно сходится с осью борьбы праворадикального экстремизма со всеми остальными движениями.
При этом образ будущего правые конструировать не могут, поскольку правая идея перешла от концепции строительства технократического будущего в парадигму возвращения к "великому" прошлому.
Идеалом правой идеи является старая модель "американской мечты": дом, семья, работа. В принципе, структура данной американской мечты была необходима для создания капитала, но данная модель отторгает личность как таковую. Правое движение стремится к коллективизму и обезличенности наравне с левым движением начала ХХ века. Самое смешное, что нынешние (ультра)правые фактически отразили в кривом зеркале провальные идеи старых "левых", тем самым совместив традиционализм с обезличиванием и дегуманизацией.
Нынешние представители левого движения - это правые ХХ века с опорой на индивидуализм. Подмена двух политических направлений произошла в момент, когда западные левые отторгли традицию и деспотию как методы управления, а правые выкинули из своей парадигмы проект будущего, заменив его проектом прошлого.
Особенность состоит в том, что (ультра)правые способны удерживать власть исключительно деспотичными механизмами, как ранее это делали левые, поскольку нынешние правые не могут работать на политтехнологических рельсах, ввиду отсутствия идеи движения.
Концепция "все будет как при бабушке" не вызывает особых симпатий ни у кого, кроме тех самых бабушек, а к тому же тех, кто мастурбирует на романтизированные рассказы этих же бабушек.
Западные правые - это в восточноевропейском пространстве - те, кто хотят восстановить коммунизм и Советский Союз, потому что "раньше было лучше, и парни не спали друг с другом, а девушки хранили девственность до самой свадьбы".
Так что совсем поразительно выглядит обратная зеркальная проекция правого и старого левого движения в западной и восточной средах.
Собственно поэтому произошел кризис Республиканской Партии в США. Республиканцы - правая партия. Демократы - условно левая.
Но самые громкие "голоса" республиканских лидеров - это маргинальные вопли. Это голос Трампа, а не Десантиса.
Так происходит всегда, когда движение приходит в упадок: оно скатывается в радикальность, формируя агрессивную среду и притягивая узкое количество "громких" маргиналов, которые перекрикивают всех, кто ближе к центризму на этой политической линейке.
Отсутствие идеи у протеста в Бразилии, а также отсутствие реально массового, а не маргинального лидера обрекло протест на провал.
