У НАТО есть одна большая проблема, естественного происхождения. Армии стран Альянса, кроме США, не имеют боевого опыта именно в масштабной войне, где противником является мощная и многочисленная армия. А это значит, что весь опыт применения войск в разного рода антитеррористических операциях – практически не имеет никакой пользы. Даже две войны в Заливе не дают нужного опыта, и мы уже прекрасно понимаем почему именно.
Последняя война в Ираке велась против регулярной армии Саддама Хуссейна, но с двумя существенными поправками. Силы Альянса и даже сами США без особых усилий создали количественный перевес по всем основным компонентам военной группировки, а качественное преимущество, в плане совершенства вооружений, у них было всегда. Нельзя сказать, что это была веселая прогулка, но в даной ситуации у Ирака не было шансов. Коалиция долго и уверенно валила по важным объектам практически все время, отведенное для проведения операции, а сухопутная фаза носила скорее функцию зачистки, чем совокупности именно боевых маневров.
Там, где сухопутные силы натыкались на еще не подавленные ракетами и авиацией силы, способные оказать сопротивление, они останавливались и ждали, пока туда не прилетит очередная порция крылатых плюшек. А дальше все продолжалось в том же самом ключе. Очевидно, что противник не смог противопоставить этому ни мощного заслона из ПВО, ни встречной работы авиации. Кстати, понимая, что очень скоро американцы превратят все аэродромы в щебень, командование иракских ВВС перебросила всю уцелевшую авиатехнику в соседний Иран. В итоге, закрывать небо стало банально нечем и потому авиация союзников действовала свободно, в режиме «господства в воздухе».
А изначально это стало возможно потому, что первыми ракетными ударами выводились из строя средства ПВО, что и стало залогом дальнейшего успеха. Понятно, что примерно так и планировалось проведение операции, только здесь учитывалось еще одно условие. Противник сам не мог ни выпускать, ни ремонтировать свои средства ПВО, впрочем, как и все остальное вооружение и он гарантировано не мог пополнять свои ресурсы за счет поставок нужной техники, вооружений и боеприпасов из-за рубежа. В таком случае, при планировании боевой операции, силы коалиции сразу имели все козыри на руках.
Если бы противник оказался более умелым, находчивым и главное – стойким, то наступающие войска не смогли бы выдержать расчетный темп наступления, но это не было бы большой проблемой потому, что можно было сыграть в другую войну – на истощение ресурсов, и у Ирака здесь вообще не было никаких шансов. Между прочим, примерно такие расклады как раз и дают основание для западной концепции «бережем каждого солдата». Это не только гуманитарный подход, но и понимание того, что приостановив ход наступления, победа все равно никуда не денется, поскольку даже переход в позиционную войну, все равно уничтожит противника просто истощением его ресурсов.
Поэтому западные армии действуют в такой парадигме уже очень долгое время. Но как только ситуация развернется в сторону того, что противник тоже имеет возможность серийно производить вооружения или иметь регулярные поставки из-за границы, ситуация резко изменится. И потом, если взять примеры последних баталий, речь всегда шла о собственном наступлении и его темпе, но не о вынужденной обороне и отражении наступления противника. Такое у США было во Вьетнаме и там принцип о сохранении жизни каждого солдата хромал на все четыре ноги, когда речь шла об отражении наступления противника.
Но это было у Штатов, а проигранная война во Вьетнаме потихоньку была заметена под коврик, вместе с ее опытом, а у союзников такого опыта не было со времен Второй Мировой, да и там именно об опыте могут предметно рассуждать англичане и поляки, по вполне понятным причинам. А все остальное время, главной заботой при выполнении военных операций было сохранение жизней своих военнослужащих и минимизация сопутствующего ущерба. И тут надо еще раз подчеркнуть, что такие приоритеты могут возникать лишь в условиях, когда исход войны предрешен изначально и в победе никто не сомневается, а потому – на первый план выходит вопрос ее цены.
Понятно, что такие представления сформировались по одной причине. В послевоенном (WWII) мире никто не делал ставки на то, что может возникнуть масштабная война с крупнейшими армиями мира. Понятно, что исключать это тоже было глупо, но тем не менее, именно конвенционная война, с тысячами танков и самолетов, всерьез не рассматривалась, потому что в случае драки Запада с Китаем или совком, война перерастет в ядерную и тут уже будет не до танков. Собственно говоря, упор был сделан именно на баланс этих средств, а все остальное уже шло во вторую очередь.
Из этого следовало, что сухопутные операции могут возникнуть только с относительно небольшими армиями стран-маргиналов, а раз так, то вопрос о победе над ними не стоял изначально. А такой подход повлек за собой массу последствий, которые были выявлены в ходе широкомасштабного вторжения федерации в Украину. Оказалось, что крупная, сухопутная война и не на задворках мира, а в Европе, вещь вполне реальная и она показала те дыры, которые в НАТО образовались на системном уровне.
Одной из таки проблем стала ремонтная база для вооружений. В прежние времена потерь техники было немного и то, что было потеряно, либо уничтожалось на месте, если не было смысла в эвакуации, либо вывозилось на предприятие-изготовитель. Понятно, что легкий ремонт мог производиться и в ближнем тылу группировки, а вот серьезный – ложился на плечи изготовителя, который мог находиться за океаном. Но когда интенсивность боевых действий высока, то и потери в технике будут соответствующие. А раз так, то ее надо интенсивно ремонтировать, а тяжелые повреждения можно устранить только в заводских условиях. Чем тяжелее бои, тем более востребованной становится ремонтная база.
И вот прямо сейчас в бой пошли первые Леопарды, что привело к первым потерями в этой категории бронетехники. Понятно, что война ведется не с бантустаном, а с армией, которая имеет весь спектр вооружений, в том числе и противотанкового, и что особенно важно, он производит, а значит и пополняет арсенал этих средств. А это говорит о том, что возить немецкие танки на ремонт в Германию, означало бы вообще остаться без этих танков, через какое-то время. И вот наконец-то открыт новый ремонтный центр, который способен осуществлять полную гамму ремонтно-восстановительных работ по танкам, производства немецкого концерна Krauss-Maffei Wegmann Leopard 2 любых модификаций.
Вчера министр обороны Польши Мариш Блащак заявил о том, что этот центр открыт на мощностях предприятия Zakłady Mechaniczne “BUMAR-ŁABĘDY” S.A., входящего в концерн PGZ. Символично, что завод этот находится в Гливице или как его произносят немцы – Гляйвице, по имени которого назван инцидент, положивший начло Второй Мировой войны. Польская пресса сообщает о том, что на завод уже прибыли два Леопарда, поврежденные на украинском фронте. И как известно, это лишь начало, и уже известно о том, что предприятие по сборке и ремонту бронетехники, концерн Рейнметалл планирует запустить в Украине уже в ближайшие месяцы. Прутин уже рассказал о том, что этот завод будет «законной целью» для ударов, но после «законных целей» в сегодняшней Одессе, этот звуковой выхлоп фюрера ничего не стоит. А вот из Германии сообщили, что они закроют предприятие собственными системам ПВО и будут готовы завалить все, что туда полетит.
В общем, в НАТО пересмотрели свои взгляды на формат возможной войны и сейчас явно исправляют ошибки и заполняют пробелы. А как мы знаем, самое сложное на Западе – принять новую концепцию, а когда он принята, дальше все будет сделано как надо. Ми переможемо!
