В зеленом плаще с коричневыми разводами снизу, шаркающей походкой пианиста, пострадавшего от крышки инструмента, поздним утром (после обеда) четырнадцатого числа летнего месяца Таммуз, к распахнутому настежь окну подошел Наполеон. Кроме плаща на нем были гламурные стринги и лабутены. За ним, подобострастной походкой, семенил свежий пресс-секретарь, с не менее гламурной, чем стринги, бородкой.
-Ваше наполеонское величество, вы – прекрасны!
-Все, не наполеон я отныне.
-Неужто теперь вы – великий полководец Всунь-Дзы…
-Бери выше!
Холуй послушно приподнял плащ и увидел, что стринги тоже зеленого цвета и с теми же разводами, что и длинная накидка.
-Ты что делаешь, паскудник?
-Беру выше…
-Да нет, это в переносном смысле. Записывай…
Через десять минут по коридору, ведущему в главные покои, почти бегом, двигались несколько чиновников Лица их были суровыми и озабоченными.
-Ты чего такой смурной?
-Да полиция остановила и взяла пробу на наркотики.
-И что?
-Ну что-что? Вот тебе и что. Сейчас вот выслушаю за это.
-Подожди, ты не знаешь, зачем нас вызвали?
-Ну наверное, сейчас будет заключением экспертизы в рожу пихать, мол я смог, а ты что же?
-О, ясно! Ты вчера хорошо догнался с горя и все пропустил.
-А что такое? Он, – бегущий уже собеседник воздел глаза вверх, – решил взять новое имя и теперь все бланки, печати, штампы, все под нож. Представляешь? Теперь все будем стоять или на ушах или раком. Как тогда, когда он решил назвать себя Наполеоном Красивым.
-Фух! Успокоил! Да лучше по этому поводу раком стоять, чем… Привычное же дело. А кем теперь его будем называть?
-Ну вот сейчас и узнаем. Ты думаешь к чему эта срочность?
С этими словами они приблизились к двери, перед которой их ждало несколько рамок с металлоискателем, ультразвуковыми и какими-то другими датчиками, просвечивающими каждого входящего. Оно и понятно, ведь посетители могли принести что угодно, от ядов и шарфов до табакерок и более опасных предметов. Но вот проверки позади и войдя внутрь, они увидели королька, привычно позирующего перед зеркалом. Услышав шуршание за спиной он, не отрываясь от зеркала и не поворачиваясь спросил:
-Все собрались?
-Как есть – все до единого.
Это так старался новый пресс секретарь. Его густо напудренный лоб покрылся капельками пота от рвения, но он не обращал на это внимание и рапортовал четко и внятно. Тем временем, королек оторвался от зеркала, повернулся и все той же шаркающей, пианинной походкой проследовал к своему трону. Усаживаясь на него, королек подумал, что хорошо бы в нем сделать круглое отверстие, для удобства, хотя сейчас – не тот момент и такими мелочами нельзя разбавлять его величие.
Оглянув небольшую группку людей, замерших в полупоклоне, он прокашлялся, привычно продул ноздри и повелительным (ему так казалось) голосом сказал:
-Отныне, мы повелеваем не называть себя Наполеоном Красивым. Или как говорят в юриспруденции: «Ультима коитус…», впрочем – вы же не знаете ни юриспруденции, ни латыни.
Тут холуй, которого недавно поймали упоротым не благородным коксом, а тяжелыми наркотиками, грохнулся на колени и рыдая завопил:
-Помилуй, батюшка! Как же так? Ты ведь – вылитый Наполеон, а кто усомнится в том, что ты – не красивый?
Он гневно оглянулся назад, как бы выискивая сомневающихся, но все уверенно и даже люто мотали головами, мол нету таковых и не ищите. Корольку эта сцена понравилась и уже смягчившись он продолжил.
-Я вот что заметил, рассматривая себя в зеркало. Не могу я быть похожим на Наполеона, не могу и все тут.
Предвидя очередную истерику челяди, он поднял десницу, чтобы те молчали и продолжил.
-Мне эти императоры – тьху! Плюнуть и растереть. Я понял свою суть. Я – бог.
В этот момент послышался грохот, почти одновременно отвисших и ударившихся о пол дюжины челюстей. Холуи ожидали чего угодно, например – что королек решит называть себя Мао Цзедуном. В последнее время он часто говорил о нем и даже у своего стола велел прикрутить повесить искусно выполненную цитату Великого Кормчего. Некоторые холуи даже стали на упреждение расхваливать все китайское, но вот такого оборота не ожидал никто.
Но холуи стали постепенно приходить в себя и лихорадочно соображать, что в принципе, ничего дикого они не услышали, поскольку пересев на чистую «колумбийку» они не раз, дунув на две ноздри, ощущали себя богами, так чему удивляться сейчас? И тут один из холуев, пришедший в себя самым первым, решил уточнить.
-Ваше величество, а каким именно богом? Их же много и имен у них еще больше, так каким именем вас теперь называть и что это за бог такой.
-Хороший вопрос. Бог – обыкновенный, верховный а имя теперь у меня будет простое и короткое – Зевс.
Снова возникла неловкая пауза, поскольку королек не переставал удивлять. Наверное, после того, как он публично купался в сточных водах на Ланжероне, никто не удивился бы, если его новое имя звучало бы как Нептун. Также не вызвало бы обсуждение имя другого древнегреческого бога – Морфеуса, но вот Зевс? Впрочем, до кого-то дошла эта гениальная мысль и он решил уточнить написание.
-Ваше величество, я так понимаю, что писать ваше имя мы будем с двух заглавных букв или как?
-Нет. Все буквы будут заглавными. Ведь если берешь себе новую фамилию, надо менять сразу все – имя и отчество – тоже, а они пишутся с большой буквы, понятно?
-Не совсем, ваше величество! То, что первые две буквы будут заглавным – понятно, но непонятно, что будут означать последние две буквы, которые тоже надо писать заглавными. Вот эти «ВС» что означают? Нам не хватает вашей мудрости.
-А подумать? А сообразить? Зря вас, что ли в Трускавец возили. Ладно, так и быть. Фамилия бога, как всем уже понятно – ЗЕ, а имя и отчество – Вениамин Сигизмундович. Первые буквы имени и отчества – ВС. Итого ЗЕВС, что не ясно?
Присутствующие заулыбались, стали поздравлять друг друга с таким замечательным именем королька и дальше началось обсуждение того, где и как это имя и должность можно употреблять, а где – будет считаться «всуе». А на улицах ждал народ, которому же было сказано о новости, хоть и без конкретики. Люди ждали, чтобы намазать новое имя на хлеб.
