Внешняя политика Кремля – шахматы в дополнение к блефу

Какие выводы можно сделать из последних саммитов Путина

На текущей неделе у российского президента было две подряд, дуплетом, встречи на высшем уровне. Во вторник – с премьер-министром Японии Синдзо Абэ, в среду – с президентом Турции Эрдоганом. Первая рекламировалась шире, вторая – меньше. Но результат по факту был примерно одинаковый: деловые переговоры без каких-либо сенсаций, прорывов.

Однако если посмотреть на эти встречи в более широком контексте – вместе со всеми переговорами Путина на высшем уровне за последний месяц, то можно найти некоторые новые черты в его внешнеполитических ухищрениях.

ВВОДНЫЕ ДАННЫЕ: ПРИВЫЧНЫЕ ТАКТИКИ, СТРАТЕГИИ, ПРИНЦИПЫ

Начиная с 2014 года, когда ВВП начал вести агрессивную политику против Украины, захватив Крым, запустив «русскую весну», он применял несколько похожих тактик-стратегий на международной арене (внутренняя политика с тех пор ему совершенно не интересна – «не царское дело»).

Прежде всего, отметим основной принцип, применяемый им: любовь к неожиданным ходам, не просчитываемым стабильными западными странами. Пока тамошние политики и аналитики разбираются, «что это было» и как на это реагировать, он получает тактическое преимущество, некоторую свободу рук. В этом смысле демократии с их системой процедур, оглядкой на партнеров по коалиции, избирателей, на первом этапе всегда уступают диктаторам. Но к тому времени, когда действие эффекта неожиданности нивелируется, диктатор уже предпринимает следующий неожиданный ход.

Прикрытием захвата Крыма для Кремля должен был стать захват украинского Юго-Востока. Но в результате отпора, данного российской агрессии, это низвелось до оккупации куска украинского Донбасса. Тогда логика событий получилась иная: Крым – Донбасс – Сирия. То есть, война на Донбассе – для политико-дипломатического прикрытия оккупации Крыма; война в Сирии – для переключения внимания с вызывающей усталость войны на Донбассе. Сложилась стратегия, состоящая из цепочки тактических войн. Тогда же сразу было отмечена и тупиковость этой стратегии. Потому что у нынешней России просто нет ресурсов для ведения большего количества войн.

Впрочем, отвлекающий маневр в случае с Сирийской войной был не единственным и, пожалуй, не главным. Большее значение имело создание еще одной большой переговорной площадки для общения/торговли с ведущими странами мира.

Другая тактика-стратегия Путина, традиционная с 2014 года – повышение ставок, блеф, шантаж. В то время как экономически мощный, стабильный Запад имеет много возможностей и вариантов для воздействия на Россию, та обладает крайне ограниченным пространством для маневра. Это угроза развязать войну, вплоть до ядерного апокалипсиса. Недостаток этого приема также очевиден. Если оппоненты перестают верить в безумие человека, объявляющего о готовности взорвать землю, шантаж перестает быть эффективным.

Еще одна стратегия – продвижение, завязывание, навязывание экономического сотрудничества. В первую очередь – в энергетической сфере: газ, нефть. Также – атомная энергетика – Россия занимает первое место в мире по строительству АЭС за рубежом, в самых разных регионах мира. Причем очень часто РФ сама же выдает кредит под строительство, показывая свою политическую, внеэкономическую заинтересованность. Аналогично со строительством газопроводов, в которых Россия берет большую часть рисков и затрат на себя. Ну и плюс торговля оружием.

Последняя из самых заметных стратегий – продуцирование переговорных площадок, неважно какого типа и какой степени эффективности: БРИКС, ШОС (обе кажутся куда более выгодными не для России, а для старшего партнера – Китая), превознесение до небес G20, переформатирование СНГ в ЕврАзЭС и т.д.

ГРАФИК ВСТРЕЧ ЗА МЕСЯЦ С НЕБОЛЬШИМ

Посмотрим график путинских встреч за месяц.

25 и 29 декабря – с белорусским президентом Александром Лукашенко в Москве.
27 декабря – Переговоры с и.о. Премьер-министра Армении Николом Пашиняном.
15 января – встреча в Москве с президентом Зимбабве Эммерсоном Мнангагвой.
17 января – визит в Сербию. Встреча с президентом страны Александром Вучичем.
22 января – встреча с премьер-министром Японии Синдзо Абэ в Москве.
23 января – также в Москве, встреча с президентом Турецкой Республики Реджепом Тайипом Эрдоганом.
25 января – Приезд Пашиняна в Москву, на заседание ЕврАзЭС. Возможна встреча с Путиным.

А теперь рассмотрим сюжеты этих встреч.

ЛУКАШЕНКО-ПУТИН. ЧТО-ТО НОВЕНЬКОЕ

Персональное общение Путина и Лукашенко было в конце прошлого года. А потом несколько недель в начале наступившего 2019-го происходило заочное общение, поднявшее градус обсуждения до чрезвычайно высокого, какого не бывало раньше.

Хотя начало было вполне традиционное. Россия заявила о «налоговом маневре», то есть, проще говоря, о том, чтобы прекратить дотирование Беларуси при помощи заниженных цен на энергоносители. Для Минска это означает большие финансовые потери, риск для экономической, а значит, и социальной стабильности.

Александр Григорьевич начал обычные в таких случаях маневры – разговоры о том, что для Кремля надежный партнер на западных рубежах значит больше каких-то там денег; рассуждения-угрозы, что он может отправиться в западный дрейф; обещания, что Беларусь не сдастся и т.д. Москва тоже могла привычно ответить о том, что это чисто хозяйственный экономический спор…

Однако в этот раз реакция была другая, явно завышенная. Из России, из разных источников, как властных (начиная с Путина, Медведева), так и инсайдерских, неназванных, начали говорить о том, что пора провести более глубокую интеграцию Союзного государства России и Белоруссии; о том, что можно сделать для начала единую валюту. И далее – по принципу «чем дальше от официоза, тем наглее»: мол, если не хватает денег платить, то Беларусь имеет товар, который Россия готова взять – суверенитет; что Беларусь может войти в состав России федеральным округом, а Лукашенко – стать вице-президентом; а если он начнет сопротивляться, то с ним и что-то плохое может произойти…

Плотность и громкость этих разговоров была такой, что вызвала некоторую оторопь у многих наблюдателей. Зачем это нужно Путину в 2019 году, когда еще и года не прошло после переизбрания? Для того, чтобы склонить оппонента к принятию нужного решения, не обязательно нужно было переходить к такой грубой фразеологии, хватило бы намного меньшего. Ожидать жесткого прессинга Беларуси в политических целях стоило бы ближе к выборам-2024. А до того – беречь РБ, как жертву на заклание, методично сужая пространство для маневра, делая ситуацию безвыходной чисто экономическими методами.

Но вопросов станет меньше, если вспомнить один из важнейших принципов шахматной стратегии, сформулированный Зигбертом Таррашем: «Угроза сильнее ее исполнения» (правда, некоторые приписывают фразу Нимцовичу). Смотрите, Кремль еще ничего не сделал для поглощения Беларуси, он только озвучил возможность этого.

Но уже только тем превратил угрозу в частицу политической реальности Европы, мира, то есть получив эффект примерно такой же, как от начала новой войны в тактической цепочке войн. Но БЕЗ войны, а значит – дешевле и с меньшим риском. Теперь этой виртуальной реальностью можно торговать – на внутреннем ура-патриотическом рынке. И на внешнем: «Как вы меня убедите не поглощать Беларусь в рамках Союзного государства?».

Гарри Каспаров в своей известной книге «Шахматы как модель жизни» комментирует принцип угрозы следующим образом: «Атаку необязательно доводить до логического завершения, чтобы оказать разрушительное воздействие на позицию соперника».

И действительно, теперь, после этой угрозы, пока лишь угрозы, позиция Лукашенка значительно ухудшилось. Понимая это, он кроме своих обычных разговоров и жестов, кажется, предпринял некие конкретные действия – создал при правительстве РБ рабочую группу, которая должна разрабатывать план "структурных реформ" под кредиты МВФ и с участием специалистов из МВФ. Но это тоже рискованно, поскольку при некотором снижении уровня жизни (во время реформ) и одновременном развязывании Россией информационной войны, Кремль может инспирировать в Беларуси волнения. Национал-демократические силы уже предлагают Лукашенко отключить российское ТВ, но на столь резкие шаги он пока не решается.

Так что ситуация остается в зависшем состоянии…

АБЭ–ПУТИН. СТАРОЕ КАК НОВОЕ

А вот, казалось бы, совсем другая история, но как увидим дальше, в некотором смысле, схожая с беларусской.

Переговоры с Японией о заключении мирного договора. Судя по тому, как возбудилась и до сих пор не остывает японская сторона, ей были даны некие обнадеживающие сигналы. Но что же в итоге последних более чем трехчасовых переговоров Путина и Абэ? Не очень много. Договорились противодействовать наркотрафику, а также организовать новый чартерный рейс для бывших жителей южной части Курильских островов, чтобы те смогли посетить могилы предков. Еще договорились увеличить товарооборот между двумя странами в полтора раза, до $30 млрд. Последнее – самое существенное. Если действительно будет реализовано, тем более – в условиях нарастающих санкций и в пику им.

Поначалу здесь тоже говорили – ну зачем Путину сейчас оживление старых безнадежных переговоров с Японией о мирном договоре? Ведь в декларации 1956 года указано: в случае подписания мирного договора речь идет о передаче Японии острова Шикотана и группы островов Хабомаи. А в нынешней России с ее раздутым имперским эго потеря территории будет принята в штыки – несмотря даже на включенный в полную мощь зомбоящик. Путин же стабильно заявляет, что Москва в своих переговорах придерживается договора 1956 года. Так зачем это?

А давайте упомянутую в прошлой главке шахматную формулу модифицируем таким образом: «Обещание действия важнее его реализации». Итак, Кремль поманил Токио, словно морковкой, советско-японской декларацией 1956 года. А дальше – дело техники. Жульническая московская дипломатия настаивает на своем видении статьи 9 Декларации: «СССР, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора между СССР и Японией».

В российской трактовке Япония должна признать российский суверенитет над всеми Южными Курилами, подписать мирный договор. А уж потом Россия передаст Японии Шикотан и Хабомаи. А если не передаст? А суверенитет-то уже признан. Япония, однако, опасается мухлежа, что естественно, когда ведешь переговоры с таким партнером.

В подобной ситуации переговоры могут затягиваться до бесконечности. Однако сам факт их проведения для Кремля уже чрезвычайно выгоден. Поскольку это регулярные, заинтересованные, статусные встречи с одним из членов «Большой семерки», это постоянное выторговывание экономических преференций у одной из ведущих экономик мира. То есть, постепенное дипломатическое привязывание к себе одного из ведущих мировых игроков.

Эти встречи также можно неплохо продавать на внутренней арене: «Вы боялись, мы отдадим острова по Декларации, подписанной дурачком Хрущевым? Нет-нет, не бойтесь – не отдадим». И на внешней: «Мы постоянно общаемся с Японией. И довольно близки к заключению соглашения. Мы договороспособны! Не слушайте Украину, не бойтесь нас».

Интересно, что в упомянутой ранее книге Гарри Каспаров указал на родство принципа «Угроза сильнее ее исполнения» со старой поговоркой с Уолл-стрита: «Покупай слухи, продавай новости». Далее Гарри Кимович расшифровывает это так: «Ожидаемое событие может оказывать более мощное действие, чем само событие». Не правда ли, эти формулировки неплохо описывают резоны Кремля в переговорах с Синдзо Абэ.

Кто знает, может в Администрации президента РФ эту книгу почитывают в поисках новых идей.

МОДИФИКАЦИИ ДРУГИХ СТРАТЕГИЙ

Рассмотрим остальные путинские встречи с точки зрения того, как они расширяют для Кремля возможности дипломатического, внешнеполитического маневра.

Скажем, общение с президентом Зимбабве. Многие вообще не обратили на него внимания или отнеслись комически. А зря. Переговоры были закрыты для прессы. Но известно, что по их итогам был подписан пакет из 8 документов, половина которых касалась совместного проекта по освоению платинового месторождения "Дарвендейл" российско-зимбабвийской компанией "Грейт Дайк Инвестмент".

Россия, как и Зимбабве, не самая открытая страна. Поэтому судить о прибыльности проекта трудно. Скорее всего, он будет построен по привычному принципу, расходы – за счет государства, доходы – для приближенных олигархов. Но даже не это главное, важнее другое: вслед за Ливией и Центральноафриканской республикой Россия пытается закрепиться в Зимбабве. Вырисовывается целая ось: Север – Центр – Юг. Но зачем?

Советский Союз шел в Африку, чтобы делать социалистические революции. Китай идет в Африку, чтобы делать деньги. Россия – для понтов, точнее для создания новых площадок, чтобы торговаться с другими мировыми игроками. И при этом желательно, чтобы эти площадки были как минимум самоокупаемыми (то, что пока невозможно в Сирии). Для этого создаются совместные предприятия. А если что-то будет сверх самоокупаемости – то пойдет в карман ближнему кругу ВВП.

Что там дальше? Переговоры Путина в Сербии. Ми-ми-ми в организации этого визита зашкаливало. Щенок в подарок, граждане вдоль трассы, восторженно приветствующие ВВП. Таким образом, первая функция подобного визита терапевтическая: «Боже, как меня любят!». А вторая… На следующий Путин собрал в Кремле Совет безопасности. Вот повестка: «Обсуждались итоги переговоров, состоявшихся во время визита Президента России в Сербию, затрагивалась, в частности, косовская проблематика».

О чем это говорит. Россия проиграла свои партии на Балканах, везде, вплоть до Черногории и Македонии. И именно поэтому будет стараться привязать к себе Сербию, не дать хотя бы ей пойти по пути евроинтеграции. В этом смысле будирование косовского вопроса было бы Москвы просто спасительным. Схожая ситуация по поводу переговоров с Николом Пашиняном. Армянский реформатор сидит на крючке, сорваться с которого невозможно. И это карабахская проблема.

Получается, что участие Кремля в переговорах по замороженным конфликтам – еще один ценный ресурс, который при необходимости можно подживить, подбросив дровишек. В косовской истории Москву в свое время удалось нейтрализовать. Но она может попытаться и здесь взять реванш…

Поздно вечером в среду закончились переговоры с Эрдоганом и приехавшей с ним делегацией (она была большая и представительная: министры как силового блока, так и экономического). Соответственно переговоры были по многим темам. Но как главный итог заявлено: проведение в феврале трехстороннего саммита по сирийскому вопросу в составе: Турция, Иран, РФ. Для Анкары это жизненно важно, поскольку Сирия граничит с их страной. Для России – пиаровски важно, поскольку есть еще одна постоянно действующая площадка для переговоров. А значит – мелькания в инфополе. Площадка, с которой можно будет и дальше покупать слухи, а продавать новости.

Говорят паразитические организмы очень живучи, и в сложных условиях проявляют высокую приспосабливаемость. Нынешний кремлевский режим – безусловно, паразитический. Оказываясь в сложной ситуации, в нарастающей изоляции, с ограниченным набором возможностей, он проявляет изворотливость. А оставшись в живых, толкается локтями, чтобы расширить пространство для маневра.

Раньше Путина с его склонностью к блефу сравнивали с игроком в покер. Теперь, кажется, жизнь вынуждает его осваивать принципы шахматной игры. Не исключено, что при помощи книг самого Каспарова.

Впрочем, покерного блефа, а то и переворачивания доски, в духе игры в «чапаева», это тоже не отменяет. Просто нужно учитывать, что тактика ВВП становится более разнообразной.