[xvalue_foto1]Пышный приём, который Макрон 19 августа оказал Путину в форте Брегансон на Лазурном берегу, вызвал море восторга в кремлёвских СМИ и новый прилив темы «зрада» в СМИ Украины. Но и те, и другие далеки в своих оценках от реальности. В реальность имеем блеск шарма французской дипломатии, который подобно красивой полировке ламината прикрывает серую плиту мебельного ДСП из прессованных опилок и клея. Франко-российские отношения сейчас похожи на это скопление опилок и стружки, на которое жёстко давит пресс глобальной политики и льются клейкие смолы глобальной экономики. Ни Париж, ни Москва не могут уклониться от этих глобальных факторов. Но обстоятельства вынуждают Макрона с французской непринуждённостью улыбаться и рассуждать о прелестях плиты ДСП под европейским ламинатом от Лиссабона до Владивостока. Путин тоже изображает ту улыбку, которая должна быть реакцией на слова фотографа «Сейчас вылетит птичка», и уверяет: в России все тоже только и мечтают о том, чтобы Франция и ЕС покрыли ламинатом её опилки и тырсу до самого Владивостока. В Москве опять, в который раз после Петра I, заявляют о европейском выборе России и хитро усмехаются.
Теперь Медведчук, чтобы не подвести кума в Москве, обязан как честный политик жениться на Рабиновиче, и взявшись с ним за руки шествовать в «Гейропу». Если он не хочет жениться на Рабиновиче, то может жениться на Новинском и заодно слить в одну семью Оппоплатформу с Оппоблоком и снова назвать всё это «Украинским выбором». Если Москва собралась вступить в ЕС, то у Медведчука просто нет другого выбора.
Москва ещё в «нулевые» упорно просилась в ЕС. Ей отказывали, ссылаясь на то, что сначала надо высушить опилки иначе евроламининат на них не ляжет, и начинали с ней разговор о правах человека, честных выборах и других материях сложных и непонятных для русских. Москва в ответ втирала об особом русском пути под евроламинирование, но ей говорили: так не бывает, нельзя нарушать технологию. Сначала «сушим опилки» – выборы и прочее, затем «кладём ламинат» в виде безвиза, свободной торговли и т.д. Но в особой русской технологии всё наоборот – сначала безвиз и «кладём», потом – выборы и «сушим».
У этой «особой технологии ламинирования» есть ещё и национальная особенность – Украина и Беларусь должны вступить в ЕС и в Европу от Лиссабона до Владивостока только одновременно с РФ или позже, но не раньше. Перспектива принятия Украины в ЕС раньше РФ вызывала и вызывает в Москве приступы истерики и агрессии. Медведчук по заданию кума до 2014 г. навязчиво рекламировал оригинальную технологию вступления Украины в ЕС, – сначала ей надо вступить в «Таёжный союз» с Москвой и лишь затем вместе с ней вступать в Евросоюз прицепным вагоном. Прямых путей не ищем, и если кто-то думает, что аббревиатура его партии ОПЗЖ расшифровывается как Оппозиционная платформа за жизнь, то ошибается. За жопу, а не за жизнь, так как другим слово его метод попадания в ЕС через Москву и не назовёшь. Всё остальное в ОПЗЖ тоже по этой очень самобытной советской технологии. Но при этом ОПЗЖ крайне нетерпима к геям. Видимо, ощущает себя импотентом, который не выдержит с ними конкуренции в сфере подобных нано-технологий.
Действительно, Медведчук в результате Майдана 2014 г. надолго потерял ориентацию в пространстве и впал в неопределённость. Москва в тот момент тоже считала ситуацию безнадёжной и ультимативно заявила: «Украина вступит в ассоциацию с ЕС только через мой труп». «Через труп, так через труп», – ответил Порошенко, объявил лозунг «Геть від Москви» национальной идеей и открыл дверь в Европу, несмотря на все интриги Кремля. Перед выборами даже вписал ориентацию на ЕС в Конституцию, чтобы Медведчук или кто другой не искали пути туда через Москву.
За пять лет ориентация на ЕС в Украине настолько утвердилась, что даже Медведчук с Рабиновичем стараются реже говорить о «Гейропе» и не афишировать свою ориентацию на Москву. В Москве настроения тоже поменялись, и Путин готов сказать: «Чиз» в ответ на обещание Макрона, что сейчас вылетит солёненький огурчик до самого Владивостока.
Этим они и занимались в форте Брегансон под недремлющим оком Трампа, который очень вовремя намекнул, что с удовольствием поговорит 24-26 августа на саммите G-7 во французском городе Биаррице о возвращении в неё РФ. Поговорить между прочим, так как официальная повестка саммита – женщины, гендерное равенство и миграции. Но Трамп готов поговорить и о России. Почему бы и не поговорить? Одной этой фразы Трампа оказалось достаточно, чтобы вызвать волну умиления им в Москве и подкрепить обещания Макрона всей мощью США. В результате Макрон стал для Москвы в эти дни просто душечкой и отдушиной, но это ненадолго, и сведущие люди в Кремле не испытают больших иллюзий на его счёт, в отличие от пропагандистов и журналистов.
Собственно, в форте Брегансон произошло обсуждение условий, на которых Франция может согласиться быть лоббистом и покровителем РФ в Европе. Фактически Кремль в Брегансоне изучал условия принятия его Макроном под французскую «крышу». Макрон сейчас очень нужен Кремлю по трём основным причинам.
Во-первых, отношения РФ с Францией испорчены очень сильно. Так они ещё никогда не были испорчены, разве что во времена Французской революции и Наполеона.
Во-вторых, Москве нужен новый покровитель в Европе, который заменит уходящую «добрую фрау» Меркель. Уже сейчас в Берлине, в отличие от Парижа, очень скептично смотрят на возврат РФ в G-7. Притом, что именно Берлин был инициатором её возврата в ПАСЕ. Виновная в этом сама Москва. Она, вместо того, чтобы «на радостях» освободить украинских моряков и выполнить свою часть договора, нарушила его и повела дело к их обмену. Для Берлина это «кидок», «подстава» и удар по репутации. Поэтому там сейчас настроены говорить с Москвой очень жёстко, если она до 2 сентября не начнёт обмен пленными. Но и в таком случае у Берлина надолго останется неприятный осадок от этой истории в духе известных слов Бисмарка о цене договоров с русскими, и после ухода Меркель там отношение к РФ неизбежно и кардинально поменяется. Берлин уже де-факто начал передавать роль «доброго полицейского» Парижу. Больше её просто некому передать. Премьер-министры Италии эффективно играть эту роль не могут, поскольку в ней всё слишком подвижно и зыбко, как на вулкане.
В-третьих, на РФ давит китайский пресс. В Пекине готовы отламинировать российские опилки по собственной технологии от Владивостока и так далеко на запад, как смогут дотянуться. Но в Москве войны на два фронта боятся не меньше, чем столь любимый и цитируемый в ней Бисмарк. Это тот третий фактор, который заставляет Кремль искать поддержки в ЕС и в США против «красной угрозы» из Китая, который не считает, что Владивосток и Чита – это Европа. Поэтому Путин в Брегансоне и лез вон из кожи, чтобы убедить Макрона, что Владивосток – это Европа, и что Владивосток и Чита нужны ЕС.
Забавно, но Макрон, избрания которого президентом Москва стремилась не допустить всеми силами, а затем потратила не меньше сил, чтобы добиться его отставки, стал сейчас для неё последней надеждой в Европе.
В силу этих трёх обстоятельств Кремль сейчас вынужден обхаживать и любезничать с ненавистным ему Макроном, поскольку больше в Европе говорить не с кем, и входить в острый и открытый конфликт с Францией ему сейчас тоже не с руки. Особенно, когда из-за российского наступления в Идлибе замаячил конфликт с Турцией.
С 21 августа газета «Анадолу», выполняющая в Турции тут же функцию, которую выполняла «Правда» для СССР стала публиковать статьи, которые можно объединить заголовком первой из них «Россия сдаёт экзамен на «астанинский процесс» в Идлибе». Анкара, вслед за Берлином, тоже даёт понять Москве, что ей очень не нравится, когда её «кидают». В статье Россия обвинялась не только в нарушении договора, но и в самом прямом участии в боях в Идлибе. В качестве иллюстрации его «Анадолу» поместила данные турецкой военной разведки о числе военнослужащих армии РФ и наёмников частных компаний «Вагнер» и «Вега», принимающих участие в них и с указанием на каких участках фронта. В Москве теперь не могут сказать: «Нас в Идлибе нет». На следующий день «Анадолу» поместила статью «Режим Асада превратил Хан-Шейхун в город-призрак» с фото и указанием, что все 112 тыс. жителей покинули разрушенный город после его «освобождения» русскими и асадовцами.
У Парижа не меньше, чем у Анкары накопилось «горючего материала» в отношении Москвы, который он может выплеснуть в любой момент, но пока придерживает. Это не только «русский след» в терактах во Франции и грубое вмешательство в процесс выборов в ней, включая открытое финансирование Марин Ле Пен, которую можно назвать «кумой Путина». Это даже не «русский след» среди «жёлтых жилетов». Париж располагает более интересными данными о деятельности кремлёвских спецслужб и промысловых компаний в Западной Африке. Их публикация может стать информационной бомбой и неприятным сюрпризом для Кремля.
Вопрос лишь в одном, когда в Париже примут решение начать информационную войну с Москвой и подключить к ней СМИ в 14 франкоязычных странах Африки, которая станет войной на уничтожение РФ как имперского государства.
У Парижа есть много причин для начала такой войны с Москвой. Помимо указанных приведу ещё две.
Первая, – это информационная война, которую Москва три года ведёт против Франции в её бывших колониях в Западной Африке. Эта война выглядит странно, так как начата Москвой через 60 лет после того, как Франция предоставила им независимость, притом, что в 90% из них не было влиятельных национально-освободительных движений. Она тогда сработал на упреждение, а СССР этот регион мало интересовал как полигон для строительства коммунизма.
Значительную его часть занимает малопривлекательная пустыня Сахара. Большинство населения его составляли арабизированные мусульмане, что создавало трудности для обращения их в коммунистическую веру без военно-административных методов и вело бы к конфликту с ближневосточными арабами, на которых Кремль опирался в своей войне с Израилем. По этим и другим причинам Западная Африка почти не интересовала СССР, и он не хотел из-за неё портить отношения с Францией, в которой, как полагали в Кремле, власть вот-вот возьмут коммунисты. Пусть они и строят коммунизм в Сахаре. В СССР всегда старались дружить с Францией и выделяли её из капиталистического окружения. Сходный статус имела также Италия. Второе и третье поколение большевиков по инерции ждал, что хотя бы в одной развитой капстране произойдёт пролетарская революция чисто по Марксу и без участия Красной армии. По этой причине СССР даже в разгар «холодной войны» имел вполне приемлемые отношения с Францией.
Вдруг в Москве через 60 лет вспомнили, у Франции были колонии в Африке и начали усиленно продвигать в них через франкоязычный отдел «Раши Тудей» идею о том, что Париж должен искупить своё колониальное прошлое. Эта медиа-компания велась столь активно, что уже администрация Олланда, а теперь и Макрона оказались вынуждены извиняться за прошлое Франции. Притом, что Франция владела колониями в Африке гораздо меньше, чем Москва владела Польшей, Прибалтикой или Украиной. Макрон возвращение культурных ценностей из Франции в Африку даже внёс пунктом в свою избирательную программу.
Но целью московской меди-атаки было отнюдь не стремление побудить Париж вернуть глиняные и деревянные статуэтки в Африку из музеев Франции. Её цель побудить там правительства к конфискации под тёплым словом «национализация» шахт французских компаний в качестве компенсации за колониализм и с перспективой захода на них компаний из РФ. Для Москвы особенно привлекателен вариант конфискации урановых шахт, так как 75% электроэнергии Франции производится на её АЭС, сырьё для которых поступает из Западной Африки. Если добыча урана в Африке после её национализации перейдёт к российским компаниям, то Москва получит «ключи управления» Францией. Это было второй и главной причиной медиа-атаки РФ на Францию.
Есть ещё один важный момент. Французская компания «Aрева», переименована в «Орано» в 2018 г., занимала в 2012 г. четвёртое место в мире атомной энергетике. На первом был «Росатом», затем шли две американские компании «Юсек» и «Юренко» и пятое место у китайской CNNC. «Оранко» работает во многих странах и в полном цикле – от добычи сырья до утилизации отходов. Она также строит АЭС, а в мае 2018 г. подписала договор с украинским «Энергоатомом» о переработке отходов во Франции, что позволяет ему отказаться от услуг «Росатома». Если Москва возьмёт под контроль добычу урана в Африке, то она может легко завладеть и производствами «Орано» не только во Франции, но и в других странах. Это вполне возможно, – «Орано» с 2015 г. в затяжном кризисе и время от времени оказывается на грани банкротства.
Главная причина кризиса в «Орано» – повторение ею советского опыта. В 2001 г. правительство Франции объединило три атомных энергокомпании в одну и под своим управлением. Вначале всё было ничего, но с 2012 г. этот гигант пошёл в пике. Выход из него ищут двумя путями: компанию разукрупняют и передают по частям в частные руки, а также ищут иностранных инвесторов. Это сопровождается массовыми сокращениями и взрывами патриотизма у французов, что «Орано» купит китайская CNNC. Вместо них в «Орано» зашли японцы, – французы облегченно вздохнули и раздробили пакет акций, чтобы ни у кого не было решающего голоса, а также максимально отстранили государство от управления компанией.
Кремль охотно купил бы «Орано» за остатки нефтедолларов, но с этим не получается, как и с побуждение африканцев к конфискации урановых шах. Москве удалось зацепиться лишь в Центральноафриканской республике (ЦАР), где мусульмане воюют с христианами и требуют своего государства, а правительство воюет и с тем, и с другими и ещё с кем-то. Для Москвы такая ситуация – просто Клондайк возможностей и «русский мир» поперся в ЦАР во всех своих ипостасях: наёмники ЧВК, торговцы оружием, бизнесмены, желающие быстро выкопать и продать и т. п. В Москве уже планируют довести число своих «чисто» военных в одной ЦАР до 5 тыс. – это столько, сколько у Франции в 14 странах.
Всё это, а также шальные деньги из России, ринувшиеся строить коммунизм в Сахаре, достали во Франции не только Макрона. У Лаврова правильно понимают, что в воздухе пахнет франко-российским столкновением, а не любовным согласием Антанты. Разрулить в первую очередь данную ситуацию и отправили Путина к Макрону.
В результате вышел беспредметный разговор о Европе от Лиссабона до Владивостока, который они и вынесли для прессы. Разговор беспредметный, так как опять вернулись к теме: с начала сушим опилки, затем кладём ламинат, или наоборот. Путин за «наоборот», Макрон убеждает – сначала «сушим». Об Украине поговорили в том же режиме: сначала вывод войск РФ и затем выборы, но Путин хочет и тут всё наоборот.
На том и расстались, так и не сказав ничего прессе о том, что он решили по шахтам Африки и по углеводородам Сибири в обмен на них. Если суммировать, теперь Макрон вместо Меркель показал Путину большую сочную морковку и сказал: всё в этом мире возможно, даже возврат в G-7 и Европа до Владивостока, если освободить украинских моряков, не наглеть сильно в Африке и т.д. Вот и Трамп это подтверждает. В целом ни зрады, ни прорыва Кремля в форте Брегансон не произошло. Макрон лишь пообещал Путину, что готов взять его под «крышу» вместо Меркель, если он для начала выполнит хотя бы то, что обещал ей и отпустит домой моряков и остальных. Путин полетел думать, но проблема в том, что решения принимает не он.
