Относительно зимнего наступления России в нескольких направлениях есть несколько важных деталей.
1) В течение последних 5 месяцев у России не было ни 1 существенного продвижения ни на одном участке фронта. Мобилизация позволяет "залатать дыры" в оборонной стратегии, но при этом не защищает Россию ни от перегруппировок, ни от жестов дохлой моли. Так или иначе, в таких условиях одновременное наступление на нескольких фронтах выглядит отчаянным шагом, фактически невозможным для реализации.
2) Если численную парадигму личного состава можно восстановить до численности "армии вторжения" (около 300 000), то профессионализм этих двух армий существенно разнится. В первую группировку вошли элитные подразделения, высококвалифицированные наемники, профессионалы разного уровня подготовки, ну и "сброд", который выступал в качестве первой линии живого щита. Во вторую группу пойдут исключительно "чмобики" без реального опыта участия в военных действиях, плохо обученные, вообще не имеющие зимней формы.
3) Боеспособность Украины с конца февраля значительно увеличилась. За 10 месяцев украинские военные прошли чрезвычайный курс подготовки, получив передовой опыт в управлении современным оружием. Также изменилась плоскость поставок: от нелетального оружия Украина перешла к тяжёлому вооружению разной дальности, и теперь, фактически, каждая новая российская угроза способствует поставкам все более тяжёлого и современного вооружения.
4) Российская готовность к боевым действиям, наоборот, иссякла. Не будем говорить, что у Кремля кончаются ракеты: на данный момент их хватает на 2 массовых удара, плюс около 2 волн ударов можно обеспечить за счёт иранских поставок. Также Россия производит около 10-15 ракет в месяц, соответственно в течение 6 месяцев имеет возможность накопить ресурсы для 1 массовой атаки. Сущность проблемы в наступательном потенциале: у России заканчивается арсенал "любимого" оружия, являвшегося гордостью Кремля. Теперь расконсервируют старые запасы, которые характеризуются меньшей дальностью, прочностью, стабильностью и точностью.
5) Рассредоточение атаки на линиях Юг, Восток, Север кажется бункерным безумием. Единственная возможность России в нынешней ситуации "держать оборону" - это перекидывать войска с одного фронта на другой, тем самым покидая уязвимые участки и переводя весь потенциал на один "выступ". Так сработала Россия в Бахмуте, совершив один жест доброй воли и одну перегруппировку. И даже в условиях максимальной фиксации на одном треугольнике, особых побед у России на этом направлении нет. Как в таких условиях можно обеспечить "тройной" фронт - непонятно. Так Кремль повторяет ошибку 24 февраля, не сформулиров ни единого вывода.
6) За год Россия потеряла рычаги влияния на Запад. У Кремля нет возможности диктовать условия газового и нефтяного рынков. Основной риск - "Вы замёрзнете зимой" - отошёл на второй план, соответственно ещё год Запад находится в полной энергетической безопасности. И нынешняя сетка диверсификации источников энергоснабжения также позволяет говорить о том, что выстроена долгосрочная модель сотрудничества, "в котором нет России", а значит поставки ограничиваются внутренним просчетом рисков и количеством вооружения на складах.
В связи с данными пунктами очевидно, что новая "кремлевская атака" является на данном этапе психологической операцией, поскольку военных рисков от неё недостаточно, чтобы начинать панические настроения. Эта атака, ввиду своей специфики, заточена под полный провал, как и весенняя "Саранча". У РФ нет возможности до зимы подготовиться к атаке, но любовь Путина к символизму (к юбилею провала - 24 февраля, либо к символизму "десатанизации" - под Рождество) является доминирующей, а значит без учёта реалий фронта Россия опять головой с разбега ударится в стену.
