[xvalue_foto1]Часть 1 здесь.
Часть 2. «Матрица конфликтов»: сравнение «Доктрины Трампа» и «Доктрины Герасимова» - выводы для Украины.Если исходить из определения специалистов Запада, методы ведения любых войн человечества можно обозначить как «гибридные»:
- применение военной силы;
- одновременное информационное обеспечение (экономическое давление, методы «тайной войны», попытки разложения противника, поиск и использование в его лагере противоречий, «слабого звена», использование регулярных сил в качестве «добровольцев»).
Приведенная «технология» войн использовалась народами и государствами в той или иной степени друг против друга со времен античности и ничего новаторского в этом нет.
Гибридная война (англ. hybrid warfare) — вид враждебных действий, при котором нападающая сторона не прибегает к классическому военному вторжению, а подавляет своего оппонента, используя сочетание скрытых операций, диверсий, кибервойны, а также оказывая поддержку повстанцам, действующим на территории противника. Нападающая сторона осуществляет стратегическую координацию указанных действий, сохраняя при этом возможность правдоподобного отрицания своей вовлеченности в конфликт.
Еще в 2005 году в США была напечатана статья «Военные действия будущего: подъем гибридных войн». Соавторами выступали генерал-лейтенант Джеймс Мэттис, отвечавший тогда за теоретическую и практическую боевую подготовку морской пехоты США, и Фрэнк Хоффман — специалист по гибридным войнам. Смысл их предложения заключался в том, чтобы дополнить традиционный круг военных задач «психологическими и информационными операциями».
Глава МИД РФ Сергей Лавров в 2014 году говорил: «Стало модным рассуждать, что в Крыму и в Украине Россия вела и ведет некую «гибридную войну». Интересный термин, но я бы применил его в отношении, прежде всего, США и американской стратегии войны — она по-настоящему гибридная и направлена не столько на военный разгром противника, сколько на смену режимов в государствах, проводящих неугодную Вашингтону политику».
Министр подчеркивал, что в рамках данной стратегии американцы используют широкий арсенал средств. Среди них он назвал «финансовый и экономический нажим, информационные атаки, наращивание давления чужими руками по периметру границ соответствующего государства и, разумеется, информационное и идеологическое воздействие при опоре на финансируемые извне неправительственные организации».
Получается, что стратегия на самом деле имеется в виду одна и та же (как в РФ, так и в США), и ее можно принять за общую матрицу конфликтов.
Такая матрица действительно отвечает современным действиям как России, так и США. Разница в том, какие инструменты и в какой последовательности используются этими странами в своих доктринах при реализации своих планов.
В докладе Герасимова термин «гибридная война» не встречается. Самым близким к нему понятием можно назвать асимметричный конфликт, который упоминается трижды. Впервые выражение «гибридная война» стало известным после конфликта Грузии и Южной Осетии в 2008 году. В тот момент пост начальника Генерального штаба Вооружённых сил занимал не Герасимов, а Николай Макаров. Экономические санкции или свержение легитимного правительства — это явные проявления гибридной войны, которая появилась задолго до Герасимова, Макарова и даже Путина.
Можно говорить о том, что российское военное руководство приняло к реализации инструменты из общей «матрицы», уделив некоторым из них повышенное внимание и опробовав их при аннексии Крыма и при оккупации части украинского Донбасса, как свой пилотный проект в обновленной стратегии участия в международных конфликтах.
Основная же цель России – США.
Россия определяет Америку как главного противника и соперника. Россияне знают, что они не способны конкурировать с ней в экономическом, военном и технологическом отношении. Поэтому они создают новые поля напряжения. Они не надеются стать сильнее американцев. Напротив, они хотят ослабить их до такой степени, чтобы сравняться по силе и максимально уменьшить их влияние в международном пространстве.
Особое беспокойство у западных специалистов вызывает явная нацеленность российской «доктрины Герасимова» на эксплуатацию слабых звеньев западного принципа принятия управленческих решений, который основан на системе сдержек и противовесов, что подразумевает исчерпывающий анализ ситуации, долгую общественную дискуссию и обстоятельную координацию усилий разнообразных ведомств.
Поэтому США в своей «доктрине Трампа» расставили другие акценты в «матрице». США выделяют Россию как региональную угрозу, потому что задействованные ею пункты матрицы говорят о том, что у РФ нет возможностей действовать в полном объеме на международном уровне, который она к тому же сама и блокирует. Россия, с теми инструментами, которые она применяет из матрицы, несет угрозу в большей степени именно в региональном секторе, в частности – Украине.
Рассмотрим подробнее:
Различие подходов РФ и США в применении «матрицы»:
Далее пояснение в таблице – упрощенно:
Как видно из таблицы: Международная площадка ООН может быть заблокирована с обоих сторон – и Россией и США. Это переводит решение вопросов конфликтов (противостояния) в плоскость «индивидуальных инструментов» матрицы.
Россия активно использует такие индивидуальные инструменты, как:
- «Формирование политической оппозиции»;
- «Действие оппозиционных сил»;
- «Ведение информационного противоборства» (но начинает испытывать затруднения в связи с принимаемыми в международном пространстве контрмерами к этому виду инструментов);
- «Смена политического руководства противостоящей страны».
Но испытывает значительные затруднения в таких инструментах, как: - «Формирование коалиций и союзов» (Россия сама подвергается извне дипломатической изоляции),
- «Разрыв дипломатических отношений»,
- «Экономическая блокада»,
- «Перевод экономики противостоящей страны на военные рельсы» (играет роль оказание союзниками помощи стране (или отдельным силам в данной стране), попавшим в противостояние с Россией).
Следует отметить, что первый блок инструментов достаточно быстротечен по времени реализации и более динамичен в исполнении («короткая дистанция»).
А вот второй блок инструментов, в котором РФ испытывает затруднения, требует более длительной подготовки для реализации и растянут во времени. Эффект от него тем значительнее, чем дольше он длится («длительная дистанция»).
Россия испытывает затруднения именно в преодолении «длительных дистанций» реализации и старается достигать своих целей путем «коротких дистанций».
Чем быстротечнее события – тем лучше для РФ. Международная реакция на события в реализации «коротких дистанций» затруднена из-за слабых звеньев западного принципа принятия управленческих решений и Россия это старается использовать по максимуму, подключая инструмент «ведение информационного противоборства» и площадку ООН.
Поэтому в региональном пространстве Россия хотела бы использовать привычный для нее инструмент «индивидуальные военные действия» («короткая дистанция»), но из-за возрастающего санкционного давления (применение по отношению к ней инструмента «длительной дистанции») не может себе этого позволить в полной мере.
Отсюда у РФ из-за невозможности использовать весь арсенал инструментов «индивидуальных не военных действий» появляется главный упор на ввод миротворцев, как «военную составляющую» со своим непосредственным участием в миссии, что автоматически переводит Россию из статуса участника конфликта в статус неприкасаемого наблюдателя.
РФ видит это как завершение конфликта в краткосрочном периоде и гарантию выполнения тех условий мира, которые выгодны в первую очередь самой России, и как расширение и контроль зоны своего влияния в международном пространстве.
Поэтому Россией в региональных конфликтах в большей степени используются инструменты «военного действия» («коротких дистанций»), о чем говорилось в так называемой «доктрине Герасимова» и нашло свое отражение в «Военной доктрине РФ» и «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» в дальнейшем. Это делает РФ непосредственным участником конфликтов и процессов, но фактически не ставит ее «над» процессом.
В США же в «доктрине Трампа» сделан как раз упор на все инструменты «индивидуальных не военных действий» (в особенности как раз на блок «длинной дистанции»), при применении только одной составляющей «военных» - это «военные меры стратегического сдерживания».
Поэтому у США конечная цель – это «смена военно-политического руководства» без введения военного контингента на территорию, в том числе и миротворческого, для дальнейшего усиления влияния на эту страну через страны-союзников региональных коалиций. Это позволяет США быть «над» всеми региональными процессами и конфликтами в международном пространстве, т.е. не быть участником, а быть руководителем процесса.
У России же недостаточно ресурсов для самостоятельного длительного противостояния инструментам «длительной дистанции», применяемых против нее, и для возможности применения самой этих инструментов. В своих стратегиях РФ старается избегать их применения. Вместо этого она создает множество прецедентов в международном пространстве, в которых она может получить «быструю» победу с применением инструментов «коротких дистанций» для дальнейшего торга по интересующим ее проблемным вопросам.
Исходя из вышеизложенного, выводы: Россия будет искать или создавать поводы для применения инструмента «Миротворцы» («короткие дистанции») и далее в международном пространстве. Это могут быть как конфликты в отдельно взятых странах, в которых РФ будет оправдывать свое участие на основании защиты своих граждан (применяя инструмент «ведение информационного противоборства» и площадку ООН); или региональные конфликты, в которых она будет мотивировать свое участие как борьбу с международным терроризмом.
Для этого она будет использовать, как и ранее, основные привычные ей инструменты, которые уже показали свою эффективность («короткие дистанции»):
- «Ведение информационного противоборства»;
- «Формирование политической оппозиции»;
- «Действие оппозиционных сил»;
- «Смена политического руководства противостоящей страны».
Задача состоит в том, чтобы нейтрализовать усилия РФ не только в вышеперечисленных пунктах, но и в тех, в которых у нее уже выявлены значительные затруднения («длительные дистанции»), чтобы она не смогла их использовать в дальнейшем или приспособиться к ним, такие как: «Формирование коалиций и союзов», «Разрыв дипломатических отношений», «Экономическая блокада», «Перевод экономики противостоящей страны на военные рельсы».
Так же РФ продолжит применение инструмента «Ведение информационного противоборства» в различных странах, чтобы оказывать влияние на консолидированную позицию коллективного Запада в противостоянии с ней.
То есть главные пункты, на которые нужно обратить внимание в противодействии российскому влиянию и агрессии в международном пространстве – это более активное использование инструментов из блока «длительных дистанций» для нейтрализации инструментов, которые используются Россией на «коротких дистанциях»:
- нейтрализация ее «информационного противоборства» как по месту событий, так и в международном пространстве в целом;
- участие в коалициях и союзах, противостоящих РФ; недопущение или усложнение попыток создания коалиций и союзов самой Россией;
- работа со странами, которые уже входят в такой союз с целью ослабления таких связей и т.д.;
- разрушение или нейтрализация реализации «точечной экономической дипломатии» России с другими странами.
- недопущения миротворческих операций как самой Россией в отдельности, так и с ее непосредственным участием в таких международных миротворческих операциях, на тех условиях, которые ей выгодны. Нейтрализация попыток России в создании поводов для ввода миротворцев.
- Продолжение экономического давления на Россию (санкции). Создание или поиск поводов для усиления такого давления.
По Украине. Касательно вопроса Украины в данном контексте регионального конфликта с Россией.
Положения военной доктрины РФ выписаны таким образом, что позволяет России постоянно указывать Украину своей военной опасностью и угрозой, строя на этих тезисах «информационное противоборство» и оказывая давление на нашу страну, пока ей это будет выгодно.
Военная доктрина Российской Федерации. 26 декабря 2014 г.
II. Военные опасности и военные угрозы Российской Федерации
з) применение военной силы на территориях государств, сопредельных с Российской Федерацией и ее союзниками, в нарушение Устава Организации Объединенных Наций (ООН) и других норм международного права;
и) наличие (возникновение) очагов и эскалация вооруженных конфликтов на территориях государств, сопредельных с Российской Федерацией и ее союзниками;
л) наличие (возникновение) очагов межнациональной и межконфессиональной напряженности, деятельность международных вооруженных радикальных группировок, иностранных частных военных компаний в районах, прилегающих к государственной границе Российской Федерации и границам ее союзников, а также наличие территориальных противоречий, рост сепаратизма и экстремизма в отдельных регионах мира;
н) установление в государствах, сопредельных с Российской Федерацией, режимов, в том числе в результате свержения легитимных органов государственной власти, политика которых угрожает интересам Российской Федерации;
24.04.19 Владимир Путин подписал указ об упрощенном получении российских паспортов жителями «ДНР и ЛНР»: «Указ об определении в гуманитарных целях категорий лиц, имеющих право обратиться с заявлениями о приёме в гражданство России в упрощённом порядке».
Тем самым Россия «перехватила» стратегическую инициативу по повестке украинской тематики, используя момент, когда новоизбранный президент еще не вступил в свои полномочия. Согласно все той же военной доктрине РФ в задачи ВС РФ входит защита граждан РФ за пределами России, что может обозначать и развитие Абхазского сценария на территории Украины в ОРДЛО в том числе.
32. Основные задачи Вооруженных Сил, других войск и органов в мирное время
к) защита граждан Российской Федерации за пределами Российской Федерации от вооруженного нападения на них;
Вопрос заключается в том, что, ссылаясь на тяжелое гуманитарное положение жителей непризнанных республик, РФ намерено дать гражданство проживающему там населению, но подчеркнуто, что в первую очередь российские паспорта получат действующие участники ВС ОРДЛО и представители администраций республик.
Тяжелое гуманитарное положение так же предполагает «миротворческое вмешательство».
По данному вопросу по инициативе Украины было созвано заседание ООН, на котором изначально было заявлено, что не будет приниматься конкретных решений, а будет показано международное отношение к таким действиям России, которое выразилось в практическом единодушном признании неправомочных действий РФ с точки зрения международного законодательства. Так же несколькими выступающими указывалось, что данный сценарий «раздачи» российских паспортов на спорных (оккупированных) территориях – это не новое изобретение, а повторение сценария с российскими «миротворцами» в Абхазии.
Для введения международных миротворцев с мандатом ООН в ОРДЛО требуется консолидированное решение СБ ООН. В свое время Россия подала свой проект резолюции о миротворцах (5 сентября 2017), который подразумевал «охранную полицейскую миссию миротворцев ООН для ОБСЕ» только по линии соприкосновения и не нашел поддержки для голосования.
США и союзники в Нормандском формате (Германия и Франция, при поддержке Украины) предложили альтернативный проект «полицейской миссии миротворцев ООН», который заключался в ряде мероприятий и включал в себя в первую очередь контроль такой миссией границы с Россией, ввод международной временной администрации из числа членов миссии вместо местных незаконных властей, расформирование военных подразделений, разоружение их и взятие под контроль всего военного потенциала территорий, разминирование и т.д., вплоть до проведения выборов по украинским законам – т.е. поэтапное выполнение «Минских договоренностей» под контролем международной полицейской миссии ООН, которая была бы наделена рядом функций и возможностей, в том числе силового и военного характера. Данный проект не нашел поддержки со стороны РФ.
Как было сказано ранее, Россия стремиться к вводу миротворцев как заключительному циклу в любой компании под предлогами либо исполнения «Военной доктрины РФ» (защита граждан Российской Федерации за пределами РФ от вооруженного нападения на них), либо под предлогом борьбы с международным терроризмом.
Хотелось бы отметить, что осенью 2018 года Россией в информационном пространстве активно торпедировалась тема возможного применения химического оружия на территории ОРДЛО и связывалось это с якобы действиями одобрения такого сценария президентом П.Порошенко (связь: Порошенко – СБУ – националисты – террористы ИГИЛ или «белые каски») - привязка к действиям международного терроризма.
В рассматриваемом материале указывалось, что в ближайшее время РФ вполне способна разыграть провокацию с применением химического оружия на Донбассе, которая, с учётом её сирийского опыта, может быть реализована по одному из двух сценариев:
- «по Алеппо» ‒ имитация химической атаки или непосредственно сама химическая атаки на линии соприкосновения или в ОРДЛО с минимальными последствиями, в результате которой Россия оказывается первой в нужном месте и берёт ситуацию под свой полный контроль;
- «по Идлибу» ‒ путем нагнетания угрозы проведения химической атаки и повышения уровня эскалации вокруг этого вопроса в ходе переговорного процесса (под давлением) добиться аналогичного в Идлибе результата (вывести свои регулярные части на линию разграничения официально).
Вероятность разыгрывания такого сценария сейчас, в переходный период вступления нового президента в должность и накануне парламентских выборов в Украине, повышается и может иметь новые «гибридные» аспекты.
В качестве одного из предположений.Возможны сценарии – создание поводов для ввода «миротворцев» в связи с «массовым нападением на граждан РФ» как и с «применением химического оружия», так и при резкой эскалации боевых действий по линии соприкосновения в ОРДЛО с обвинением в этом украинской стороны.
В случае подобного рода провокации с применением химического оружия РФ не нужно будет вводить своих миротворцев (официально пересекать границу Украины, что будет нарушением международных законов без мандата ООН), они уже «окажутся» там на месте – это будут воинские подразделения ОРДЛО, у которых на руках будут паспорта граждан России и которых Россия может «уполномочить» стать такими «российскими миротворцами», уже которых она и будет защищать.
Могут получится такие вот «гибридные миротворцы» с двумя паспортами на руках, потому что как вытекает из пояснений российской стороны – украинский паспорт при оформлении российского гражданства сдавать не требуется. На международных площадках Россия будет использовать такое двойное гражданство для оправдания своего «не участия» с одной стороны (ссылаясь на то, что это граждане Украины, законно находящиеся на данной территории), с другой стороны – оправдывать свое участие в защите таких «российских» миротворцев (ссылаясь на пункт в военной доктрине о защите граждан РФ вне России) в зависимости от ситуации.
Скорее всего данные решения связаны с тем, что давление на Россию в международном пространстве по украинскому конфликту усиливается. Итоги выборов президента Украины для РФ тоже стали некоторой неожиданностью (и не только для них). Как показала практика прошедших выборов России стало достаточно сложно влиять в Украине на ход выборной компании, и парламентская выборная компания для России имеет большее значение, чем президентская.
Таким образом Россия пытается перехватить инициативу и навязать свои условия новому руководству страны, поднимая ставки в решениях по ОРДЛО перед парламентскими выборами, шантажируя подобными «абхазскому» или «сирийскому» сценариями.
