Как отмечалось ранее, мгновенной реакции мирового сообщества на акт агрессии РФ в отношении украинских катеров ВМФ быть не может потому, что она должна быть действенной и структурной и первое, что должно было произойти – обозначение позиции. Вот это должно было произойти мгновенно. Скажем так, реакция состоялась так, и в таком виде, в каком и ожидалось. Ключевые страны и организации четко выбрали сторону этого военного столкновения и в общем, ситуация для Москвы складывается хуже, чем это кажется на первый взгляд.
Как не крути, за 25 лет своего независимого существования, Украина не смогла обрести военных союзников или вступить в оборонительный союз, как то сделали страны Балтии, а потому – никто не обязан безусловно отстаивать интересы Украины, кроме нее самой.
Частые ссылки на Будапештский меморандум происходят либо от непонимания типа этого документа, либо по другим, более позорным причинам. Меморандум не генерирует безусловных юридических последствий просто потому, что это – памятная записка, напоминание для всех подписантов и не более. Почему Украина подписала такую форму документа, а не договор – вопрос к тому, кто и зачем именно это подписывал. Более того, подписант от Украины должен был понимать, что в случае негативной ситуации для Украины, подписанты могут отреагировать так, как там записано, могут сделать вид, что ничего не заметили, а могут просто подтереться этой бумажкой, основательно ее размяв.
Дело в том, что в меморандуме не прописаны обязанности сторон, поскольку в этом случае он станет договором. Еще раз, по меморандуме никто не обязан нам помогать и обеспечивать нашу территориальную целостность. Это изначально было – ничто. Бабуля как-то с пеной у рта требовала заставить подписантов исполнять условия меморандума, чем показала либо свое невежество, либо – уровень спекулянта-фарцовщика. Единственное, что эта бумага дает Украине – возможность напоминать подписантам о том, что об этом был разговор и все, точка.
Поэтому, вся реакция стран мира на акт агрессии, не влечет за собой безусловной реакции против агрессора. Все будут рассматривать ситуации в разрезе того, какие угрозы она несет именно их стране или организации, а действия будут формироваться именно из величины этой опасности.
В этом случае рассматривается два основных вопроса: угроза для третьих сторон и ценность Украины тля тех же третьих сторон. Если угроза считается существенной, а ценность Украины ощутима – действия будут и наоборот. Если взять за основу этот подход, то можно легко ответить на вопрос о том, почему все так произошло в 2014. Украина была страной, которая меняла свою внешнюю политику при каждом ее президенте и меняла на прямо противоположную. Ценность такой страны стремится к нулю, поскольку в международной политике ценится последовательность и предсказуемость.
В 14 году мы имели нулевую репутацию потому, что до Майдана имели репутацию с длинным знаком «минус», а Майдан вывел ее на ноль, но что от нас было ожидать в ситуации прямого военного конфликта – никто не знал. Кто мог предположить, что разграбленная и разоренная Украина упрется и будет сражаться, истекая кровью против страны, которая разжирела от нефтедолларов, и несколько лет готовилась именно к этой боевой операции? Любые соотношения сил и средств, возможностей экономики и военно-промышленного комплекса, давали отрицательный результат. Поставлять современное оружие в ситуации, когда страна устанет сражаться и просто сдастся – не было никакого смысла.
Пример Грузии был свеж и очевиден. Тогда в руки россиян попало достаточно много ништяков, которые американцы поставляли в эту страну. Но отважный Михо не просто сдался, он еще и расписался в агрессии Грузии. Теперь она не может даже вопроса поднимать о возврате оккупированных территорий.
Вот в такой ситуации мы оказались в самом начале войны. Только нереальные и фантастические подвиги наших военных и и такая же невероятная внешняя политика, прервали ту жирную полосу негатива, которую за собой тянула Украина при Кравчуке, Кучме, Ющенко и уж тем более – при Януковиче. Только к 2016 году ситуация стала выстраиваться так, как нам надо и в нас поверили, а значит, ценность Украины пошла в плюс. Только тогда нас начали воспринимать как здоровую страну, с которой можно иметь дело и которая действительно движется в сторону Запада. Но и это происходит не рывком, а по нарастающей. И вот к 2018 году мы уже стали такой страной, за которую можно и нужно «вписываться».
У Москвы был эффект внезапности, в самом начале вторжения. Причем, эта внезапность заключалась в том, что именно такого фокуса не ожидала ни Украина, ни мировое сообщество. В самом деле, даже невзирая на то, что творила РФ в Грузии не стало уроком ни для кого именно потому, что там был полностью реализован план блицкрига и тот зазор по времени, когда должна была пройти оценка и первая реакция, была использована Москвой и теми, кто ей в этом помог, в первую очередь – Франция, чтобы завершить операцию. А дальше, мир был поставлен перед удивительным фактом, когда жертва агрессии признала свою агрессию. После этого уже оценивать было нечего и реагировать не на что.
Аннексировав Крым, Москва не получила капитуляции Украины, как выясняется, у нас оказались сторонники этой идеи, хотевшие провести операцию «Михо №2», но промежуточно закрепила формализацией аннексии, что было сделано совершенно напрасно. Только полная оккупация Украины давала возможность списать аннексию Крыма. Марионеточное правительство согласилось бы с этим фактом и дело было бы шито-крыто. Кстати, сам Путин и его эмиссары, предлагали соседним странам раздерибанить Украину, как они это уже однажды сделали с Польшей. Кстати, из Польши они получили ответ в стиле: «мы скорее Московию поделим с Украиной, чем Украину с вами». Как раз после этого наши «националисты» стали вспоминать исторические претензии к Польше, а там подняли голову местные националисты. Все случилось как по единой команде. Националисты, они – такие, к сожалению. Маша Ле Пен – тоже националистка, кстати.
Но самое главное, Москва воспользовалась тем, что никому в голову не приходило, что страна из G-7, постоянный представитель Совбеза ООН, может начать войну в Европе. Момент был упущен, однако стоит вспомнить то время и заметить, какие ответные меры мы могли требовать и что на самом деле было сделано по-горячему.
И вот мы имеем уже прямой акт агрессии, без шахтеров, отпускников, женщин, детей и снегирей. Теперь ситуация выглядит совершенно иначе. Партнеры подтвердили, что в связи с введением военного положения не будут приостановлены или свернуты программы поставок вооружений, технологий и того, что называется летальным оружием. МВФ подтвердил сою готовность сотрудничать в прежнем режиме а Вселенский Патриархат не изменил своей позиции по автокефалии.
Это – существенное обстоятельство только на первый взгляд кажется неказистым, но Обама ввел мораторий на поставку нам вооружений и тем самым дал сигнал остальным партнерам, чтобы те делали то же самое. Это как раз то изменение отношения, о котором мы вели речь вначале. Мало того, прямо сейчас Украина ставит вопрос о том, что вооружения нам нужны несколько другой номенклатуры и в куда более сжатые роки. Мы этого не видим и не должны видеть, но соответствующие уполномоченные представители уже работают в этом направлении.
То есть, один из факторов уже налицо, а другой – угроза третьей стороне, теперь формализовалась не просто утверждением «они не остановятся на Украине, если что», но тем, что Москва продемонстрировала пренебрежение к фундаментальным принципам функционирования международной экономической системы, где Украина – частный случай.
Свобода или не свобода международного судоходства – острейший вопрос, который не раз приводил к масштабным войнам. Раньше войны шли за то, чтобы иметь возможность контролировать морские сообщения, особенно в проливах, но позже, с падением Британской Империи, концепция изменилась и теперь речь идет не о чьем-то конкретном контроле за судоходством, а за его свободой.
Вспомним, что вытворяли сомалийские пираты и чем все закончилось, когда они попытались блокировать вход в Красное Море и даже Персидский Залив. Такие вещи не просто не позволяются, а сметаются даже как прецедент. Между прочим, резкое обострение отношений США и Китая возникло отнюдь не потому, что Трамп решил изменить соотношение торгового баланса, а потому, что китайцы стали намывать острова в Южно-Китайском море и строить там военные базы, как раз для ограничения судоходства. Именно там постоянно барражируют авианосцы ВМФ США.
То есть, Даже Китаю, с его огромной армией и экономикой, этого делать не позволено, а тут – взбесившаяся бензоколонка пытается формировать новые правила игры в международном судоходстве. Этот номер ей точно не пройдет даром, и как в Московии не грустно, это будет связано с агрессией против Украины.
Уже сейчас озвучиваются предложения, в качестве ответных мер, закрыть порты Европы и Америки для российских судов, а кроме того, уже поднимается вопрос о применении зеркальных мер к РФ, в плане прохода по проливам, Гибралтару и Босфору. Кстати, с предложением о закрытии для судов и кораблей РФ Босфора, выступает именно Украина. Могла ли возникнуть аналогичная постановка вопроса в 2014 или 2015 году? Очевидно, что не могла.
В общем, какие конкретные решения будут приняты – скоро увидим, но перечень предлагаемых мер уже очень впечатляет и это возникло не на ровном месте, а трудом и упорством Украины и украинцев, все эти годы войны с Московией.
